Росту активности Москвы на мировой арене препятствует ограниченность её политико-экономического потенциала.
Внешнеполитическая активность президента РФ Дмитрия Медведева в начале августа 2010 года свелась преимущественно к «телефонной дипломатии». Снизив прямую активность на мировой арене, российский лидер сосредоточился на обмене мнениями с международными лидерами в «дистанционном режиме». С 1 по 15 августа им была проведена целая серия телефонных переговоров со своими зарубежными коллегами. В их числе оказались президент Украины Виктор Янукович, председатель правительства Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, канцлер ФРГ Ангела Меркель, президент Венесуэлы Уго Чавес и др. В большинстве случаев в ходе бесед рассматривались как рабочие вопросы двусторонних отношений, так и актуальные проблемы глобальной повестки дня.
В организационном плане серия телефонных переговоров Медведева со своими зарубежными коллегами стала демонстрацией активности Кремля на мировой арене. Даже в период формальной паузы в политическом сезоне (которая в России приходится на июль-август), президент РФ и его окружение посчитали нужным обозначить определенный уровень внимания к ситуации во внешней среде. Предметная составляющая у такой активности оказалась ограниченной. В большинстве случаев практический компонент сводился к обсуждению повестки дня будущих визитов иностранных лидеров в Россию. Однако основной смысл «телефонной дипломатии» сводился не к содержанию, а к форме. Контактами с мировыми лидерами администрация Медведева дала понять, что «держит руку на пульсе» международных процессов. С задачей «обозначения интереса» к внешнеполитической проблематике в период летнего затишья Кремль в целом справился. Откровенной приостановки взаимодействия с зарубежными политическими субъектами не произошло.
В то же время в прикладном измерении телефонные контакты показали, что РФ сохраняет курс на селективную вовлеченность в международные дела. О всеобъемлющем внимании ко всем глобальным проблемам речь не идет. Россия, в отличие от СССР, не проводит политику «активных действий» по всем направлениям. Она концентрируется на контактах только с теми субъектами, которые представляют для неё «оперативный» военно-политический или экономический интерес в конкретный момент времени. С ними она поддерживает концентрированное и интенсивное взаимодействие. Об этом говорит список контрагентов Медведева. В нём четко превалировали три группы субъектов — союзники РФ на постсоветском пространстве (Казахстан, Украина), старые и новые партнеры из числа стран ЕС (ФРГ, Испания) и наиболее доверительные контрагенты из Западного полушария (Венесуэла). Подобный субъектный выбор во многом отражает общую систему российских внешнеполитических координат. В число её «основных сфер», так или иначе, входят Евро-Атлантика, территория бывшего СССР и, частично, Латинская Америка. «Полный комплект» также включает Восточную Азию. Именно на этих направлениях РФ сосредоточивает свои основные усилия. По остальным трекам работа ведется менее интенсивно.
Феномен селективной вовлеченности во внешней политике Кремля связан с сохранением ограниченности политико-экономического потенциала РФ. После 1991 года Россия буквально за несколько лет превратилась из сверхдержавы в регионального игрока, испытывающего серьезные внутренние проблемы. Связано это было с резким сокращением военного потенциала страны и обвалом экономики. Преодолеть «синдром потери субъектного статуса» Москва не смогла до сих пор. Её экономические и оборонные возможности заметно уступают аналогичной ресурсной базе СССР. В силу этого РФ приходится делать ставку на «точечное участие» в международных делах. По-настоящему «большая политика» продолжает подменяться контактами с «наиболее ценным» пулом субъектов. Такая линия позволяет сохранять статус одной из мировых держав (особенно за счет постоянного членства в СБ ООН, «Группе восьми» и «Группе двадцати»). Однако она не дает возможности реально соперничать с такими странами как США и КНР за глобальное влияние на мировой арене.
Сделав выбор в пользу диалога с преференциальным пулом партнеров, администрация Медведева дала понять, что и в среднесрочной перспективе (до конца 2010 года) будет придерживаться формы ограниченного участия в международных делах. Линия на селективную вовлеченность будет продолжена. Центром внимания РФ будет выступать преимущественно трансатлантический регион, а также частично постсоветское пространство и АТР. Причем относительно новой компонентой этого курса станет дальнейшее наращивание политико-экономических контактов со странами Европейского Союза. Не случайно, что уже в августе 2010 года Кремль обозначил внимание к ФРГ и Испании, которые входят в число политических лидеров ЕС. При этом европейский выбор Москвы имеет под собой четкую экономическую мотивацию. За счет наращивания связей с ЕС российское руководство намерено запустить процесс реформирования национальной экономики, повышения её технологического потенциала. Формально подобные модернизационные контакты должны реализовываться на уровне бизнеса. Однако государство рассчитывает выступать в роли главного координатора этого процесса.
Наиболее уязвимым местом концепции селективной вовлеченности является доминирование тактики при отсутствии стратегии. По своему содержанию избирательная активность РФ на мировой арене представляет собой программу ситуационных тактических действий, лишенную стратегического регистра. Само появление этой платформы в 1990-х годах (в числе её основных разработчиков был тогдашний помощник президента РФ по вопросам внешней политики Дмитрий Рюриков) оказалось связано со стремлением Кремля найти ответ на растущее ослабление своего военного и экономического потенциала. В результате российское руководство смогло относительно эффективно моделировать линию поведения, привязанную к конкретному состоянию внешней среды. Однако долгосрочной модели активности, привязанной к перспективным колебаниям международной политики, у неё не оказалось.
Слабая стратегическая компонента концепции избирательного участия в мировых делах означает, что у РФ в ближайшее время не будет самостоятельной программы действий по целому ряду региональных направлений. В силу этого Москве придется прислушиваться к мнению своих партнеров, и в частности, стран Запада. Особенно это касается тех треков, которые не рассматриваются Кремлем в качестве приоритетных. Речь идет о Ближнем и Среднем Востоке, Африке (прежде всего, экваториальной), Юго-Восточной Азии (за исключением Вьетнама), Центральной Америке и Океании. Более чем вероятно, что в отношении государств обозначенных регионов РФ или будет демонстрировать «видимость внимания», или поддержит инициативы, предлагаемые США и другие странами Евро-Атлантики.