Военно-промышленный комплекс республики переходит на выпуск картонных мечей.В вопросе о ядерной программе Тегеран готов торговаться за условия почетной капитуляции. Разумеется, на это никак не указывает согласие иранского МИДа на проведение очередного раунда переговоров с шестеркой международных посредников (пять постоянных членов СБ ООН и Германия), озвученное в воскресенье, 3 февраля, главой внешнеполитического ведомства республики Али Акбаром Салехи. Даже согласование даты и места проведения переговоров — 25 февраля в Астане — еще ни о чем не говорит: переговоры то возобновляются, то прерываются не первый год, да воз, как говорится, и ныне там.
Читателю на заметку: юридическая компания «Ренессанс» (http://reniss.ru) предлагает широкий спектр услуг в сфере юридических регистрации фирм и компаний. Высококвалифицированные специалисты, компании работают четко, оперативно и профессионально. Если Вам интересует покупка адреса для фирмы на Петрозаводской, то смело обращайтесь в «Ренессанс», сотрудники компании с удовольствием окажут вам содействие.
Но на то, что Иран слабеет, указывают регулярные сбои его пропагандистской машины — особенно в военнопромышленной сфере. Все чаще попытки продемонстрировать технологический прорыв оборачиваются комичными ситуациями, ставящими иранское руководство в неудобное положение. Так случилось с полетом на орбиту обезьянки по кличке Пионер: перед стартом и после приземления общественности продемонстрировали разных животных (и эта разница на фото видна даже невооруженным глазом). Неменьший конфуз приключился на этой неделе: информационное агентство FARS сообщило о презентации «улучшенного, полностью отечественного» танка «Зульфикар», но поместило старое фото, по которому невозможно понять, в чем, собственно, заключаются улучшения: программа «Зульфикар» на основе советского Т–72 стартовала еще в 1993 году, но число этих машин в войсках по самым оптимистическим оценкам колеблется около сотни.
Однако самый эпичный пропагандистский провал случился буквально накануне выступления Салехи. То же FARS заявило о создании иранскими конструкторами уникального истребителя Qaher–313 нового поколения, который на поверку оказался макетом.
Несомненно, в Тегеране хотели бы заставить мир поверить, что вопреки режиму санкций государство перешагнуло порог известных технологий, но, скорее всего, это «товар для внутреннего рынка»: населению нужно показать, что оно не зря терпит лишения.
В конце прошлого года сам аятолла Али Хаменеи признал существование проблем в экономике Ирана. Хотя, по мнению аналитиков Goldman Sachs, страна принадлежит к так называемой группе N–11, следующей волне многообещающих экономик, вливающихся в глобализацию, реалии повседневной жизни Исламской Республики совсем иные. Так, профессор прикладной экономики университета Джона Хопкинса Стив Ханке считает, что Иран является первой страной региона, впавшей в гиперинфляцию: месячные темпы девальвации риала в минувшем году порой превышали 50%.
Подобные проблемы в XXI веке испытывали лишь изолированные Северная Корея и Зимбабве. За 2012 год цены на основной продукт в меню среднего иранца — курицу — выросли втрое. Добыча нефти, по данным ОПЕК, снизилась до самых низких за двадцать лет показателей. Безработица среди молодежи достигла 30%, за минувший год промышленность отправила на биржу труда более 800 тыс. рабочих.
Для справки: Агентство FARS заявило о создании новейшего малозаметного истребителя Qaher-313 и представило около десятка фото с презентации, на которой присутствовал генералитет Ирана и президент Ахмадинеджад. На первый взгляд машина действительно похожа на американские самолеты-невидимки. Но ряд деталей откровенно настораживает. Размерами Qaher-313 напоминает пятитонный грузовик — то есть очень мал для современного истребителя. Мутный и искажающий формы фонарь пилотской кабины немыслим для этого типа боевых самолетов. Оснащение кабины слишком простое: некоторые приборы, очевидно, позаимствованы у легкомоторного самолета. Носовой обтекатель настолько невелик, что в нем практически не остается места для размещения радара. Воздухозаборники больше подходят для беспилотника, а конструкция сопла такова, что струя раскаленных газов из него может поджечь сам самолет — если забыть о том, что Иран попросту не располагает технологиями строительства современных реактивных двигателей. О крайне грубой отделке внешних поверхностей можно и не вспоминать. Видеозапись полета тоже вызывает подозрения: запечатленная на ней машина ведет себя скорее как радиоуправляемая модель, чем современный боевой самолет. Более того, если бы представленный Qaher-313 на самом деле летал, Иран непременно опубликовал бы запись его взлета и посадки. Как, к слову, это сделал Китай, обзаведясь собственными «невидимками».
Все это дает основания предполагать, что речь идет либо о масштабном макете (который вряд ли скоро воплотится в металле), либо об откровенной мистификации.
Более того, правительство во главе с Махмудом Ахмадинеджадом внезапно развернуло неолиберальную политику ликвидации льгот физическим лицам, в частности на приобретение бензина, а также начало реализовывать приватизационную программу. Это вызвало яростное негодование консерваторов в собственной партии президента. Между тем приватизация немедленно зашла в тупик — страна находится в экономической блокаде и средствам браться неоткуда. Более того, можно легко предположить, что все свободные фонды бюджета республики расходуются на оборону. Таким образом, одна из потенциально наиболее богатых стран мира оказалась в капкане, напоминающем советский в эпоху раннего Михаила Горбачева.
Примечательно, что на июнь в Иране назначены президентские выборы. Разумеется, ни один из кандидатов в своей кампании не сможет не затронуть проблему катастрофически дешевеющего риала, порожденную внутренней и внешней политикой правительства Ахмадинеджада. Отсюда и вновь появившийся потенциал для возвращения к переговорам в формате «6+1». Но самим фактом и — вдруг — некими позитивными результатами этих переговоров может воспользоваться отнюдь не только президент Ахмадинеджад, но и его соперники. Ведь все они принадлежат к одному лагерю — так называемому ядерному лобби и ядерным переговорщикам.
Один из представителей этой группы Хасан Рохани открыто враждует с Ахмадинеджадом. В 2003–2005 годах он был главным представителем страны на переговорах по ядерному вопросу и в своих мемуарах выставил президента слишком конфликтным и вообще отзывался о нем крайне неприязненно, что и послужило причиной отставки Рохани. Политик считает, что способен понравиться и консервативному и реформистски настроенному избирателю.
Другой потенциальный кандидат — нынешний спикер Али Лариджани, сменивший Рохани на посту главного переговорщика, но тоже не сработавшийся с президентом по причине своей умеренности (ушел в отставку в 2007 году). Именно Лариджани поддерживает консервативная фракция иранского парламента, контролирующая две трети мест.
Называют также имя Саида Джалили — нынешнего спецпредставителя по ядерному вопросу. Ветеран, потерявший ногу на ираноиракской войне, Джалили проявил себя как жесткий дипломат и пока помалкивает о своих планах. Но в блогосфере развернулась организованная кампания его сторонников. В поддержку Джалили высказался и влиятельный Фронт за исламскую стабильность.
Наконец, Али Акбар Салехи, на чьи плечи ляжет подготовка встречи в Казахстане, — тоже вероятный кандидат в преемники Ахмадинеджада. Салехи, кстати говоря, в прошлом возглавлял Организацию по атомной энергетике Ирана. Его уклончивые ответы на вопросы СМИ наводят на мысли, что министр готовится к сольной карьере.
Тем не менее на данный момент поставить точку в ядерном вопросе способен только верховный аятолла — Хаменеи. Отношения с ним, принадлежность к его кругу — немаловажный фактор. И «ядерный опыт» дал всем возможным кандидатам путевку на олимп иранской политики. Так, Салехи возглавил МИД, а должности главного переговорщика по атомному вопросу в случае Лариджани предшествовала карьера на телевидении. В общественный фокус все эти люди попали потому, что ядерная тема поставила под вопрос существование самой Исламской Республики. Доходы бюрократов и стражей революции падают, депутатыконсерваторы боятся дестабилизации и волнений, которые способны подорвать режим изнутри и включить Иран в зону перемен в регионе.
Сегодня, когда под пожилыми революционерами стало шататься удобное кресло нефтяной экономики, неплохо было бы возобновить переговоры с влиятельными государствами, чтобы получить возможность вернуться в процесс глобализации и получить свободные средства хотя бы для снижения градуса общественного недовольства. Без системных инвестиций иранская экономика продолжит чахнуть, превращаясь в карлика (как это и произошло в Зимбабве, в казне которой осталось 217 американских долларов). Ведь за настоящие деньги можно будет строить и настоящие самолеты.